стальным клином Дзаэмон побеждал демонов, что встречались ему на пути. Он разыскивал бесов-оборотней на просторах княжеств Четырёх Рек и Заречья и, волею богов удачи, появился на мельнице в тот самый момент, когда огромный волк-оборотень уже почти растерзал колдуна Брикабрея.
Дзаэмон без труда расправился с оборотнем и хотел было потолковать с колдуном, которого посчитал виновником. Но колдуну удалось этого разговора избежать. Он укрылся за срубом колодца и той же ночью сбежал, прихватив с собой Такуана. А Дзаэмон присоединился к торговому обозу, владелец которого был счастлив получить такого сопровождающего.
Обоз продолжил свой путь в Сурин и к вечеру остановился на другом постоялом дворе. Владелец со своими работниками разгрузили уставших лошадей и отправились в трактир ужинать. Дзаэмона торговец любезно пригласил составить им компанию. Монах молча кивнул. С момента, как торговец встретил Дзаэмона, тот не произнёс и слова. Порой губы его шевелились, но ни звука из них не вылетало. Торговец решил, что монах нем.
Владелец торгового обоза со своей семьёй и работниками расположились в трактире и заказали себе на ужин жареных цыплят, овощное рагу и несколько кувшинов кислого деревенского пива. Монаху же принесли тарелку овощей, приготовленных на пару. Он сотворил молитву богам удачи и принялся за еду.
А торговец разговорился с трактирщиком:
– Неспокойно у вас в округе, – сказал он. – Недавно разбойники на обоз напали. А потом того страшнее – оборотень! На барсука похож или даже на волка, – кивнул торговец на лежавших в ногах Дзаэмона волков. – Только огромный, выше человеческого роста.
– Видать, вы прогневали богов удачи, – отвечал ему трактирщик. – В нашей деревне и слыхом не слыхивали ни об оборотнях, ни о разбойниках.
Сидевшие за соседними столами путники услышали, что речь зашла о бесах-оборотнях, и тотчас же обступили торговца, принявшись забрасывать его вопросами:
– Правда ли, что у бесов по восемь рук? А были рога у вашего оборотня? Как вам удалось его победить? Не осталось ли у вас какого-нибудь сувенира на память?
Торговец уже и сам был не рад, что начал этот разговор. Дзаэмон же преспокойно ел предложенные ему овощи и скромно улыбался.
В самый разгар беседы в трактир вошёл Сонциан. Он сразу приметил своего собрата и подошёл к столу с поклоном:
– Приветствую тебя, почтенный. Благодарю богиню Запада, волей которой наши пути пересеклись. Из какого ты монастыря?
Губы Дзаэмона зашевелились, но Сонциан ничего не услышал. Он понял, что монах-комусо дал обет молчания. Тут он заметил и волков, что лежали под столом. Всё ему стало ясно.
– Никак с Белой горы ты, почтенный. Позволь трапезу с тобой разделить?
Дзаэмон кивнул. Общество просвещённого монаха показалось ему приятным. Он только сейчас понял, как соскучился по монашескому братству. Монастырь Белой Горы он покинул с тяжёлым сердцем, так и не приняв обет камунуси, хранителя Небожителей. И с тех пор ни в один из монастырей не заходил, да и братьев-монахов на дороге ему не попадалось. Поэтому сейчас он радушно указал Сонциану на скамью по другую сторону стола.
Сонциан уселся и, приманив трактирщика, заказал ещё одну плошку овощей. Монахи ужинали, в полном молчании наслаждаясь каждым съеденным кусочком. Дзаэмону говорить мешал обет, а Сонциан молчал из братской вежливости.
Владелец торгового обоза тем временем покончил с рассказом о волке-оборотне и перешёл к событиям, тому предшествовавшим. Он рассказал, что в обозе с ними путешествовал невзрачный колдун, который, по единогласному мнению всех присутствовавших, и вызвал этого оборотня.
– Но и колдун оказался нам полезен, – сказал торговец. – Когда разбойники напали на нас, он прорицателя заколдовал. Превратил в оборотня. Ох ты! – осенило вдруг его. – Так это ж оборотень и был. Притворился прорицателем. То-то он подозрительным показался мне!
Сонциан послушал рассказ торговца и подумал так: «Может, они и грабителя моего повстречали. От брата-монаха мне ничего не добиться, так хоть торговца расспрошу». С этими мыслями он подошёл к столу, где сидел владелец торгового обоза, и, поклонившись, промолвил такие слова:
– Разреши вопрос задать, уважаемый.
Владелец обоза кивнул.
– Не встречался ли вам в дороге беглый монах-послушник? Он в монастыре святые реликвии выкрал, а у меня – робу золотую и обод.
И Сонциан описал Такуана, каким он запомнил его со слов настоятеля. И добавил, что разыскивают его и в княжестве Четырёх Рек.
– Не встречалось нам послушников, – ответствовал владелец обоза.
Тут его осенило второй раз за вечер, что было вдвое чаще, чем за всю истекшую жизнь. Но поделиться своим озарением он не успел, потому что снаружи раздались истошные крики.
– Оборотень! Оборотень!
Это был кухонный прислужник, который заметил хвостатый облик куницы-Такуана на крыше трактира.
Волки Дзаэмона как по команде вскочили и подняли дыбом шерсть. Сам Дзаэмон спокойно развязал свой мешок и вытащил завёрнутую в тряпицу флейту. Бережно, словно нежный цветок, он поднял флейту и погладил её блестящий острозаточенный клин.
Ровной поступью Дзаэмон вышел из трактира на улицу. Волки неслышно скользили за ним. Весь остальной люд хлынул следом, намереваясь поглазеть на схватку. Наслушавшись рассказов торговца, никто оборотня не убоялся.
Сонциан остался в полном одиночестве. Он уселся обратно на скамью и принялся молиться богине Запада.
Услышав крики, доносившиеся снизу, куница с Такуаном поняли, что их заметили. Такуан хотел было убежать и спрятаться, но куница была иного мнения, а тело Такуана подчинялось теперь её воле.
Куницу раздосадовало, что все приняли её за оборотня. Она повернулась к собиравшейся внизу толпе и громко заявила:
– Никакой я не оборотень! Я – небесная куница Та Гуан! И вожу знакомство с прекрасноликой богиней Запада и даже самого Владыку Донной Страны Яньвана Умма-ё знаю!
При каких обстоятельствах она познакомилась с Яньванем, куница упоминать не стала.
В светящемся проёме двери, что вела из обеденной залы на улицу, появились три фигуры. Две из них были звериными и покрытыми шерстью: серебристо-белой и грязно-серой. Третья же принадлежала человеку и держала в руках боевую флейту сякухати. Были это Дзаэмон и его волки.
Волки уставились на куницу. Серый волк ощерился и глухо зарычал.
– Ха-ха! – запрыгала куница по крыше. – Разве забраться вам на крышу? Не достанете вы меня!
«Осторожно! – попытался Такуан предупредить куницу. – Монах этот в один удар с оборотнем-барсуком разделался. Флейта у него с лезвием!» Но куница его не послушала. Она была уверена, что опасаться ей нечего.
– А ты, монах! – крикнула она вниз голосом Такуана. – Чего молчишь?
«Обет у него, – ответил Такуан за монаха. – Всё, что говорит он, только волки слышат. Ты лучше его не подзадоривай».
Дзаэмон тем временем стоял внизу и с любопытством разглядывал странную фигуру, что больше всего напоминала горную обезьяну. Обезьяна покрыта была короткой рыжей шерстью и одета в лёгкую куртку и
